Распад Советского Союза, крушение коммунистических режимов в Восточной Европе привели не только к появлению новых государств, но и нового пространства памяти. Вместе с тем, отрицание советского исторического опыта оказалось одной из немногих объединяющих тенденций. Явственно обозначились многочисленные конфликты памяти, которые до сих пор наблюдаются как на уровне официальной исторической политики, так и на уровне различных культур воспоминаний. Книга Екатерины Махотиной о литовском опыте трансформации воспоминаний о войне – яркий пример сложного и противоречивого процесса вторжения трагического прошлого в современную жизнь небольшой прибалтийской страны. Ее книга первое фундаментальное исследование целостного контекста взаимодействия официальной исторической политики и различных мемориальных культур в Литве на протяжении полувековой истории. В этом, на наш взгляд, и состоит наибольшая ценность написанной живым и увлекательным языком книги. Противоречия и конфликты памяти в постсоветской Литве вряд ли могут быть продуктивно изучены вне детального изучения скрытых и явных противоречий исторической политики советского периода, ее деградации и девальвации в эпоху обретения независимости. В фокусе внимания автора - история мемориалов и памятников Второй мировой войны, Холокоста, и, конечно, музеев как пространств противостояния различных акторов, мемориальных практик в советское и постсоветское время. Другими словами, перед нами эволюция материальной памяти о Второй мировой войне и ее отражение в мемориальных практиках.
Однако, книга Екатерины Махотиной будет интересна не только историкам. Резкий всплеск исследовательского интереса к коллективной памяти в последние десятилетия превратил эту тему в объект междисциплинарных исследований и позволил выделить memory-studies в отдельное направление, находящееся на стыке философии истории, социологии, социальной психологии, интеллектуальной истории и истории повседневности. В этой связи стоит заметить, что автор рецензируемой книги очень внимательно отнеслась к современным тенденциям в области теоретических исследований коллективной памяти и мемориальных культур (Erinnerungskulturen). Исследования Алейды Ассман, Джефри Олика, Мишеля Фуко, Патрика Хаттона, Поля Рикера, Астрид Эрл, Вульфа Карсштайнера позволили Екатерине Махотиной выработать достаточно продуктивную теоретическую стратегию и соотнести ее с огромным фактологическим материалом, представленным в книге. Теоретическая ценность книги состоит в том, что ее основные выводы могут способствовать преодолению одной из важнейших трудностей, стоящей перед современными memory-studies. Речь идет о преувеличенном представлении о конструируемости коллективной памяти. В ответ на подобный радикальный конструктивизм можно было бы сказать следующее: «Прошлое в некоторых отношениях и при определенных обстоятельствах упорно сопротивляется попыткам перекроить его» (Schudson 1989: 107). Другими словами, память оказывается долговечнее идеологии и ее исторической политики.
Первый вопрос, к которому приковывает внимание читателя Екатерина Махотина, - это вопрос об универсальности и гомогенности советского дискурса памяти. На страницах своей книги она показывает, что несмотря на характерные для всего Союза тенденции к унификации и централизации пространства памяти, литовская партийная элита действовала достаточно независимо. Это нашло выражение в стремлении к использованию элементов литовских национальных традиций при создании мемориальных комплексов (Makhotina 2017: 120). Стремясь к национальной консолидации и легитимации советской власти, литовская правящая элита стремилась объединить жителей Литвы в том числе и на основе памяти о Великой Отечественной войне. Ставка была сделана на героический культ советско-литовских коммунистов и партизан. Наиболее ярким подтверждением этой тенденции стало создание музея Революции, где, например, партизанское движение было представлено как проявление дружбы народов в Литве (ibid.: 151). Особый интерес представляет анализ во второй главе важнейших советских мемориалов, посвященных жертвам и страданиям населения на территории Литвы. Таковы мемориал Пирчюпис, девятый форт в Каунасе и мемориал Аблинга. Советские военные мемориалы в Литве рассматриваются автором в контексте советских тенденций строительства мемориалов в те годы.
Одним из ключевых противоречий литовской памяти о Второй мировой войне в советский период является память о еврейских жертвах. Исследователи (Porat 1994: 160) отмечают, что в данном случае приходится иметь дело с особой ситуацией. Нигде в оккупированной нацистами Европе массовые убийства евреев не происходили с такой быстротой и при такой массовой поддержке местного населения. Особость литовского случая состоит также в том, что лишение евреев гражданских прав, геттоизация и их физическое уничтожение происходили не поэтапно, как в остальных странах Европы, а синхронно. Большинство литовских евреев были убиты в своих домах или неподалеку от родных мест. Причем, ключевую роль в этом сыграло литовское население. В литературе отмечается, что в течение 1941-1944 годов было уничтожено 96 % еврейского населения Литвы, около 200 000 человек. Основная их масса (более 137 000 чел.) была уничтожена уже до декабря 1941 года (Bubnys 2008: 42). Махотина детально реконструирует возникновение и развитие материальной памяти об уничтожении евреев, трансформацию отношения советских властей, тщетные попытки представителей еврейской общины в мемориализации Холокоста на территории Литвы. Наиболее ярко особенности мемориализации Холокоста в Литве видны на примере советского еврейского музея, просуществовавшего всего четыре года (1945-1949 гг.). Музей появился и существовал исключительно на энтузиазме и добровольном труде его сотрудников – бывших узников Вильнюсского гетто и партизан. Музей располагался в здании бывшей тюрьмы гетто, а его коллекция собиралась при поддержке бывших узников, их личных вещей, рассказов о пережитом. За несколько лет был собран уникальный материал. Однако, в ходе сталинской антисемитской кампании, а также репрессий в отношении членов Антифашистского Комитета, музей был ликвидирован. Автор книги отмечает, что в советское время память о евреях присутствовала в «деформированном» виде. В развитии специфически еврейской памяти, советские власти увидели риск развития еврейского национального исторического сознания. «Иерархическое изображение жертв войны базировалось на ключевой идее советской музейной инсценировки, в соответствии с которой с самого начала и прежде всего изображались пленные коммунисты. Евреи, как правило, не замалчивались, но в дискурсе о жертвах войны они являлись лишь одной из многочисленных групп» (Makhotina 2017: 176).
Не меньше противоречий скрывает в себе и историческая политика в современной Литве. Автор рецензируемой книги показывает, как постсоветским правительствам Литвы, Латвии и Эстонии было важно показать нелегитимность советской власти. Возложение всей полноты ответственности на коммунистов не могло не найти отражения и в сфере исторической политики. Именно этому посвящена большая часть работы. Екатерина Махотина последовательно разворачивает несколько ключевых кейсов: музейные репрезентации Второй мировой войны в Литве после 1990 года, музеализация сталинизма в современной Литве, Еврейский музей и Холокост в практиках памяти после обретения независимости, ритуал 9 мая в Литве как праздник Победы и как День Европы.
Одним из наиболее заметных противоречий в современном литовском ландшафте воспоминаний является особое отношение к Второй мировой войне. Для Европы Вторая мировая война – центральное событие минувшего столетия, а Холокост – важнейший объединяющий негативный исторический опыт, а также одна из отправных точек современной общеевропейской исторической идентичности (Ассман 2011: 279). В Литве, как показывает автор рецензируемой монографии, мы видим несколько иное восприятие войны. События 1941-1944 годов представляются в Литве военными действиями между двумя оккупационными силами – нацистским Третьим Рейхом и СССР. В книге отмечается, что война больше не является предметом визуализации истории в музейной форме: в 2000 году был закрыт последний музей-мемориал сожженой в 1944 году деревни Пирчюпис (Makhotina 2017: 275). Война, как подчеркивает автор, оказалась в современной Литве «фигурой умолчания». О войне сегодня напоминают лишь военные мемориалы и массовые захоронения, поддержка которых оказалась полностью на плечах русской общины и посольства РФ в Литве. Национальная история Литвы оказывается сегодня историей национальной борьбы против оккупаций: Литва в составе Российской империи, польская оккупация Вильнюса после Первой мировой войны, немецкая оккупация и, наконец, советская оккупация. Причем последняя официально именуется «геноцидом». И здесь советский «геноцид» сравнивается с немецким «геноцидом» евреев. Книга дает широкий обзор проявления теории двух геноцидов в музейной визуализации. Особое место в книге уделяется музею Девятого Форта Каунаса, который был местом расположения тюрьмы НКВД в 1940-41 гг., а в период немецкой оккупации, стал местом массового уничтожения людей. Сегодня Девятый форт – это «двойной музей мемориал». По замыслу его реконструкторов, он должен показать, как два режима совершали преступления против человечности. Примечательно, что репрезентация советского времени в музее построена на тех же образах, которые в свое время использовались в выставке «Красный террор» в период нацистской оккупации в 1942 году (ibid.: 286). По соседству с этой выставкой располагается экспозиция о Холокосте, которая была подготовлена при участии музейных работников из Израиля. Она расположилась за пределами нового здания музея, в здании бывшей крепости.
Однако, было бы неправильным сделать вывод о том, что с крушением советской системы в Литве тема Холокоста получила свое всестороннее и комплексное развитие. Как отмечает автор, в историческом сознании литовского общества Холокост является «выученной», но не пережитой памятью, «чужой» историей, скорбью погибших соседей (ibid.: 364). И здесь мы обнаруживаем две параллельных истории Литвы, рассказываемые в двух совершенно разных музеях – отделах Государственного Еврейского музея. На первый взгляд, оба они посвящены теме евреев. Однако, внимательное знакомство с книгой Екатерины Махотиной показывает, что два отдела Государственного Еврейского музея (Зеленый Дом и Центр толерантности) изначально интерпретируют тему взаимоотношения евреев и литовцев с разных позиций. «Зеленый Дом» – это восстановленный в октябре 1989 года Еврейский музей в Вильнюсе. Его миссия – рассказать об уничтожении евреев в Литве. Важно, что музей затрагивает «неудобную» сегодня тему литовского участия в Холокосте. Однако у Государственного Еврейского музея есть еще один филиал, который оказался более востребован в исторической политике современной Литвы. «Центр толерантности» – так был назван этот музей, важнейшей миссией которого является презентация векового добрососедства литовцев и евреев. Еврейская культура в концепции этого музея оказывается как бы «интегрированной» в культурное наследие Литвы. Речь таким образом идет о Литве как о «древнем мультикультурном государстве» и о взаимном культурном обогащении литовцев и евреев в ходе длительной истории Литовского государства. Автор книги подчеркивает, что дискурс «выстраданного воспоминания», представленного в экспозициях «Зеленого Дома», все больше вытесняется сегодня государственной исторической политикой в «частную сферу» (ibid.: 378-379). Именно тема Холокоста, судя по материалам книги Махотиной, является важнейшим проводником общеевропейских и глобальных тенденций исторической памяти в коммеморативном пространстве современной Литвы. Однако пространство это продолжает оставаться многослойным, что особенно хорошо видно на примере музея Понары: «Каждая группа жертв имеет свои собственные дни памяти, «свои» собственные памятники, у которых она соблюдает свои собственные ритуалы: для литовцев это 20 мая – день памяти об убитых в этот день солдатах армии Плехавичюса, для поляков – 3 мая и 1 ноября, для русских – 23 февраля, а также 8 и 9 мая. Таким образом, Понары остаётся сложным и многообразным местом памяти, в котором встречаются и пересекаются самые различные культуры воспоминаний» (ibid.: 386).
Книга Екатерины Махотиной – яркий пример того, что прошлое продолжает оставаться «неприрученным», не укладывается в стройные линии исторической политики, официальных конструкций памяти и научных дискурсов. Прошлое возвращается к нам как контр-память, как альтернативная память, как личностный взгляд на свою биографию и эпоху, как память поколения, которое не может забыть. Такое прошлое чутко реагирует на вызовы современности, образуя с ним неразрывную и живую связь.
Андрей Линченко
Финансовый университет при Правительстве РФ, Липецкий филиал
Подготовлено при поддержке гранта РФФИ 16-33-01019 «Государственная политика памяти в Российской Федерации: философские основания и стратегии реализации».
Андрей Линченко – кандидат философских наук, доцент, научный сотрудник Липецкого филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации. Автор монографии Целостность исторического сознания, получившей медаль РАН для молодых ученых 2013 года за лучшую книгу по философии. Научные интересы лежат в области исследований исторической культуры, исторического сознания, истории понятий и философии памяти.
Ассман, Алейда. 2011. Длинная тень прошлого. Мемориальная культура и историческая политика. Перевод - Бориса Хлебникова. Москва.
Bubnys, Arunas. 2008. The Holocaust in Lithuania between 1941 - 1944. Vilnius.
Porat, Dina. 1994. “The Holocaust in Lithuania. Some unique aspects”. The Final Solution. Origins and Implementation. Ред. by David Cesarani. London, 159-175.
Schudson, Michael. 1989. “The Present in the Past versus the Past in the Present”. Communication 11: 105-113.
Линченко, Андрей. 2017. Рецензия: “Ekaterina Makhotina: Erinnerungen an den Krieg – Krieg der Erinnerungen. Litauen und der Zweite Weltkrieg.” Mise en geste. Studies of Gesture in Cinema and Art (ред. Ана Хедберг Оленина и Ирина Шульцки). Специальный выпуск Apparatus. Film, Media and Digital Cultures in Central and Eastern Europe 5. DOI: http://dx.doi.org/10.17892/app.2017.0005.82
Linchenko, Andrei. 2017. Review: “Ekaterina Makhotina: Erinnerungen an den Krieg – Krieg der Erinnerungen. Litauen und der Zweite Weltkrieg.” Mise en geste. Studies of Gesture in Cinema and Art (ed. by Ana Hedberg Olenina and Irina Schulzki). Special issue of Apparatus. Film, Media and Digital Cultures in Central and Eastern Europe 5. DOI: http://dx.doi.org/10.17892/app.2017.0005.82
URL: http://www.apparatusjournal.net/
Copyright: The text of this article has been published under https://creativecommons.org/licenses/by/4.0/ This license does not apply to the media referenced in the article, which are subject to the individual rights owner’s terms.